8.
Но пыткам Вовкинам, видимо, сегодня не суждено было когда-нибудь закончиться: заслышав первые такты наводящей сладкую дрожь мелодии, спускающейся в зал с балкона для оркестра, Игорь пригласил тебя на танец, и ты мягко опустил свою блеснувшую тонюсеньким колечком с крохотным, едва с полмиллиметра в диаметре бриллиантовым камушком на галантно протянутую к тебе руку, и, едва опираясь на неё, легко поднялся навстречу Игорю. Вы были просто великолепная пара: ты в длинном тёмно-синем, поблёскивающем серебряным шитьём вечернем платье, и Игорь в элегантном чёрном смокинге, оба высокие и стройные, и Вовка едва мог поверить своим глазам, видя, как красиво ты движешься под соблазнительные звуки румбы, звуки самого упоительного и чувственного из танцев, звуки растворения и бесконечных расставаний сердец и рук, и следующих за ними таких же бессконечных, страстных, одновременно сладостных и горьких свиданий-разлук... Где и когда ты научился так танцевать, ты, которого Вовка до сих пор видел лишь трястись на дискотеках? Правда, танцевал ты и там очень даже и недурно, но о твоих блистательных способностях к бальным танцам Вовка даже и не подозревал.
Опустив же глаза ниже, по твоей почти полностью открытой глубоким вырезом платья спинке, по округлости облегаемых материей ягодиц, по иногда так соблазнительно выныриваюшим из-под длинного разреза юбки ножкам, обтянутым тончайшими прозрачнми чулочками, Вовка проникся к тебе ещё большим уважением: ты танцевал в изящных, покрытых чёрной с серебром парчой туфельках на высоком каблуке, и не падал!... Наоборот, ты так уверенно, но в то же время так невесомо вышагивал на них, при этом выделывая самые замысловатые танцевальные движения, что Вовка, на миг представив себя на твоём месте, едва не полетел со стула, мысленно споткнувшись уже на первом же повороте. Но ты этого ничего не видел, а с гордо приподнятой головой и необыкновенно напряжённой и выпрямленной осанкой самозабвенно танцевал, то удаляясь от удерживающего тебя за руку Игоря, то вплотную приближаясь к нему, чтобы, обвившись вокруг его талии и плеч и страстно заглянув в такие близкие и всё-же недостижимые глаза, в другую секунду опять удалиться, так и не сумев до конца слиться со своим партнёром воедино, чтобы хотя бы попробовать насытиться этой желанно-невозможной близостью.
Забывшись в сладострастной сказке румбы, в которой сложно отличить, настоящие ли страсти бушуют на паркете, или же искусная театральная игра партнёров заставляет в это поверить, ты на какое-то время совсем позабыл о том, что это не ты, а тебя ведут сейчас в танце. Тебе было так приятно ощущать своё тело необыкновенно послушным и гибким, так свободно двигающимся под стонущую болью и счастьем мелодию, что всё другое вмиг отдалилось и как бы перестало существовать вокруг и внутри тебя, - осталось одно только это чувство лёгкости полёта. Но, сблизившись в очередной раз с Игорем и обняв его одной рукой за талию, а другую плавно отводя в сторону, ты вдруг почувствовал, что Игорь как-то сильнее обычного прижимает тебя к себе. Повернув же голову и встретившись с ним глазами, ты ощутил, как мелкая дрожь пробежала по всему твоему телу: в вырывающемся из глаз Игоря пламени не было ни капли присущей этому танцу ненастоящей, напускной страсти. Это было живое, трепещущее, охмеляющее пламя желания, и, поняв это, у тебя ёкнуло сердце: тебе показалось, что ты видишь своё собственное отражение в тот момент, когда точно так же танцевал с Наташкой, правда, "всего лишь" на дискотеке, и держал ты её в тот момент ещё ближе к себе, но то, что ты прочитал сейчас в глазах Игоря, вряд ли очень сильно отличается от твоего тогдашнего состояния...
Но ведь я же сам... но ведь у меня же Наташка... и это я должен поддерживать и прижимать к себе чью-то спинку... да и что вообще позволяет себе этот Игорь, в первый же день знакомства, да ещё и у всех на глазах? Неужели же он не видит, что я с ним только играю, и что мне до него, собственно говоря, как до лампочки? Но, сделав очередной пируэт в сторону и лихорадочно соображая, как повести себя в том случае, если Игорь опять прижмёт тебя к себе немножко крепче положеного, ты замечаешь выпученные на тебя глаза Вовки, напряжённо вцеписшегося обеими руками в ручки стула, и сразу же всё становится, как ясный день: этот балбес в недоумении, и лучшего случая для того, чтобы раздразнить его до белого каления, просто и представить себе нельзя! И, в момент, когда, сделав два поворота вокруг своей оси на носочках изящных бальных туфелек, как бы вкладываясь в сгиб локтя следующей за твоими движениями и послушно обвивающейся вокруг тебя руки Игоря, ты на доли секунды оказываешься совсем рядом с ним, ты сам, дабы досадить Вовке, делаешь чуточку более длинный шаг навстречу Игорю, и твоя грудь вплотную прижимается к груди Игоря. Не ударяется, нет, а упруго и податливо сжимается до тех пор, пока ты снова не почувствовал в ней присутствия тех самых твёрдых чувствительных пирамидок, обнаруженных тобой сегодня утром. Ты вмиг осознаёшь, что это не чья-то, а твоя собственная девичья грудь касается учашённо дышащей и пышущей жаром мужской груди! Опомнившись, ты сразу же пытаешься сделать поправку в полшага назад, но чуствуешь, как рука Игоря мягко, но настойчиво удерживает тебя с своих объятиях, и слегка подрагивает. Ты удивлённо вскидываешь на него свои глаза, и земля начинает уходить у тебя из-под ног: ты видишь, что глаза Игоря устремлены куда-то внутрь тебя, и слышишь его прерывистое дыхание, вырывающееся из-за слегка приоткрытых, горящих лихорадочным огнём губ, как бы говорящих, как они томятся по сладости твоего рта, и понимаешь, что он хочет тебя, сейчас, сию минуту, прямо здесь, на танцевальном паркете! Не успев даже задаться вопросом о том, что же это с тобой сейчас происходит, ты только чувствуешь, как мощная, с головой покрывающая волна желания охватывает твоё затрепетавшее и напрягшееся тело, разом и горячо запульсировав у тебя в руках, в груди и между ног...
