Поражаясь твоим артистическим способностям, Вовка мучительно пытался сообразить, а не напутал ли он чего-нибудь, и точно ли сегодня ещё какое-то там марта, а не самое что ни не есть первое апреля, отчего так вдуг резко захотелось обернуться и убедиться, что всё враньё и задница у него не белая. При этом он продолжал с удивлённым интересом следить за твоими манипуляциями, немного растерянно и молча. Но когда ты вытащил из ящика стола увлажняющую помаду, он не выдержал и съехидничал: ага, никак ты сейчас и губки красить примешься? Вместо ответа ты смотришь на него, как на последнего балбеса: ну кто же этим красит губы перед тем, как пойти потеть в спортивный зал? Там же всё потечёт за считанные секунды! Увлажняющая помада - это на после спорта, а на него нужна суховатая, въедающаяся в ткань губ так называемая "устойчивая к поцелуям", удлинённый патрончик которой - после некоторого раздумья на тему того, к какому именно оттенку у тебя сегодня больше лежит душа - ты вынимаешь из стаканчика, битком набитого подобными палочками помад и прочими выворачиваемо-вытягиваемыми штучками, содержание, правильное применение и насущная необходимость которых для тебя настолько же само собой разумеещееся дело, насколько для Вовки - тайна и вечная загадка: а для чего, собственно говоря, всё это нужно?

Притихший Вовка, совсем позабыв о зажатом в руке лифчике, затравленно наблюдал за тем, как ты сначала уверенной рукой обводишь контур губ и заполняешь его помадой, затем накладываешь на веки специальные, не растекающиеся ни в бассейне, ни в сауне тени, подкрашиваешь ресницы водоустойчивой тушью, расправляешь слипшиеся реснички миниатюрной расчёсочкой, и фиксируешь свой лёгкий, сведённый до минимума выполняемых операций и количества наносимой косметики макияж тонким слоем полупрозрачной пудры, нанося её большой, широкой и очень мягкой кисточкой, душистым ворсом которой так приятно пощекотать себе кончик носа! Обернувшись к стоящему у тебя за спиной Вовке, ты игриво проводишь пушистым кончиком напудренной кисти и по его подбородку, отчего Вовка чихает и чешет себе нос, почти вытерев его твоим лифчиком. Отчихавшись, Вовка как-то вдруг очень серьёзно и пристально смотрит на тебя, и тихо произносит: слушай, давай заканчивай, а?... Это... это у тебя уже как-то слишком по-настоящему, а нам же через два дня - туда, а там же нары, а ты тут - такой, а там же таких... Но договорить он не успевает, поскольку ты резко оборачиваешься на него, и его обдаёт жаром от горящего в твоих глазах огня насмешки и презрения. Выдернув лифчик из Вовкиных как-то сразу ослабевших пальцев, ты, ни слова не говоря, отходишь к шкафу, и, зайдя за приоткрытую дверцу, скидываешь курточку и футболку, и уже более привычными движениями, чем сегодня утром перед зеркалом, надеваешь лифчик, и даже почти с первого раза умудряешся застегнуть крючки застёжки, оказавшейся на этот раз расположенной сзади.