Никогда ещё моя комната не знала столь напряжённого молчания. Тонкий ковёр на полу, зелёные обои на стенах и даже маленький абажур под потолком – все эти привычные мне вещи словно сжались и притихли, ощущая присутствие постороннего в комнате. Непривычно молчал выключенный компьютер на большом письменном столе, не шелестели лёгкие полупрозрачные занавески на приоткрытом окне, даже не скрипела пружинами кровать подо мной, словно боялась нарушить тишину.

Рома сидел в кресле вполоборота ко мне, не поднимая взгляда от пола, но по отражению в зеркальных дверцах большого шкафа-купе, занимавшего всю дальнюю стену комнаты, я видел беспокойство и сосредоточенность на его лице. Эта игра в молчанку длилась уже минут десять с тех пор, как я пригласил Рому к себе домой, чтобы дать ему возможность выговориться. Но мой гость не спешил воспользоваться этой редкой возможностью, а просто сидел в моей комнате, думая о чём-то своём, и как будто вообще забыв о моём присутствии. Одно хорошо – он хотя бы немного успокоился и уже не дрожал, как осиновый лист, под холодным октябрьским ветром.

К счастью, сестры дома ещё не было, наверное, она сразу после школы ушла куда-то гулять с друзьями, так что мы с Ромой были в квартире одни. Но всё же Лена могла вернуться в любой момент, и тогда бы началось всё самое «замечательное» — расспросы, приставания, заигрывания, поэтому я хотел разобраться с Ромой как можно скорее и выпроводить его, наконец, восвояси. Но кроме той неуверенной фразы о его чувствах к Свете, парень более ни словом не обмолвился о причинах своего состояния, а я никак не мог придумать, как бы поделикатнее заставить его заговорить.

Но в тот момент, когда тишина стала настолько густой, что от неё начало звенеть в ушах, раздался негромкий скрип открывающейся двери. Повернувшись на звук, я увидел нашего пушистого рыжего кота Фредерика, неторопливо и важно входящего в комнату. Краем глаза я заметил, что Рома тоже взглянул в сторону кота, отчего выражение глубинной тоски на его лице на секунду растаяло.

— Так ты говоришь, «кажется»? – я поймал момент, чтобы окончательно вывести Рому из оцепенения и перейти, наконец, к беседе. – Тогда, если ты ещё не совсем уверен, может быть и паниковать рано?

— Уверен! Ещё как уверен! – горячо возразил мне Рома, мгновенно утратив всю свою апатичность. – Это чувство давно теплилось во мне, не давало мне покоя, но лишь недавно я набрался достаточно смелости, чтобы признаться в нём самому себе.

— Недавно, это когда? — я скептически оглядел своего гостя. Похоже, что он себя не вполне контролировал, и мог принять один случайный импульс за такое серьёзное чувство. – Ты случайно не сегодня утром это понял?

— Нет, раньше, — Рома, похоже, даже не заметил сарказма в моём тоне. – И причём именно благодаря тебе.

— Мне? – я искренне удивился. – А я какое к этому имею отношение?

Рома вздохнул, словно набирая в грудь побольше воздуха для долгого рассказа, и продолжил:

— Я знаю Свету уже два года, — начал он издалека. – И всё это время она одна. Ну, в том смысле, что ни с кем не встречается. Я уже так привык к этому, что считал её общество чем-то приятным и само собой разумеющимся, но не более. Но тут появился ты…

— Я же говорил, мы не… — хотел, было, возразить я, но Рома меня перебил.

— Знаю, знаю, вы не встречаетесь, — он согласно закивал головой. – Но это я сейчас знаю, а тогда, когда я впервые тебя увидел… вернее нет, в тот раз ты ещё ничего не знал. Поэтому я не воспринимал тебя всерьёз, думал, ты отвалишься так же быстро, как и все остальные, кому доводилось узнать правду о Свете.

Я вызвал в памяти тот день в кафе «Виктория», когда я впервые встретил Рому. Он тогда был немного пьян и вёл себя, как мне показалось, чересчур развязно и даже слегка насмешливо. Возможно, уже представлял у себя в голове, какое же у меня будет лицо, когда я всё узнаю.

— Но ты не ушёл насовсем, ты вернулся, — продолжал Рома погружаться в свои воспоминания. – Да ещё как вернулся! Скажу по секрету, я никогда ещё не видел Свету такой счастливой, как в те моменты, когда она была рядом с тобой, или вспоминала про тебя, или говорила о тебе. И тогда у меня появилось это странно чувство, которого я раньше не знал, но точно не смог бы ни с чем спутать. Я говорю о ревности.

— Ну, это естественно, — попытался возразить я. – Когда в небольшую компанию, в которой был всего один мужчина, приходит ещё один…

— Я понимаю, к чему ты клонишь, но это не так, — твёрдо заявил Рома. – Это была настоящая ревность. Не детская, не дружеская, не какая-то ещё, а самая настоящая взрослая ревность, которую испытывают только к тому, к кому очень неравнодушны. Помнишь, в тот день, когда мы гуляли в горсаду, я тебя спрашивал про Свету?

— Допустим, — я вспомнил тот странный допрос, который устроил мне тогда Рома. Я ведь так и не смог понять его причину.

— Это ведь я не из праздного любопытства спрашивал, — заверил Рома. – Мне было очень важно знать, встречаешься ли ты со Светой? И когда ты ответил, что нет, и речи об этом быть не может, у меня просто камень с души свалился!

Я помолчал, обдумывая услышанное. Да, а ведь так действительно всё сходится. И депрессия Ромы, по поводу, якобы, бросившей его несколько дней назад девушки. И то, как эта депрессия неожиданно прошла после нашего с ним разговора. А ещё, помнится, Света упоминала, что Рома странно себя вёл в последние выходные. Неужели, его чувство действительно настолько серьёзно, что накладывает такие заметные отпечатки на всю его жизнь?

— И всё-таки, тогда тем более не ясно, — прервал я молчание. – Почему там, на улице, ты сказал «кажется»?

Боевой настрой Ромы как ветром сдуло. Он снова задумчиво опустил голову, отвёл глаза, и едва снова не погрузился в свою апатию. Но я смотрел на него в упор, ожидая ответа, и Роме пришлось дать его мне:

— Ну, это моё чувство, я хоть в нём и уверен, но всё-таки… — Рома замялся. Видно было, с каким напряжением даются ему слова. – Света ведь, она… очень непростая девочка. Я верю своим чувствам, и одновременно их боюсь. Немного. Ну, ты сам понимаешь?

Понимаю? Я-то, который примерно час назад чуть вновь не утонул в бездонных голубых глазах Светы, едва не растворился в атмосфере её обаяния… а потом бежал сквозь снегопад, пытаясь скрыться от пугающего и сильного чувства. Да, парень, ты пришёл по адресу, в этом я тебя понимаю!

— И что ты собираешься делать дальше? – поспешил спросить я, видя, что мой собеседник вновь постепенно входит в ступор. – Я так понимаю, ты никому, кроме меня, об этом ещё не говорил?

Рома медленно качнул головой, не сводя взгляда с кота, сосредоточено вылизывающего свои лапы под столом.

— Тогда вот что, — решительно заявил я. – Для начала надо выпить чаю, немного взбодриться. А там уже что-нибудь придумаем.

Я, поднявшись, вышел из комнаты и отправился на кухню. Рома покорно последовал за мной. Фредерик, заметив, что в комнате кроме него никого не осталось, ворчливо мяукнул и тоже побрёл следом.

Хорошая, всё-таки, штука – горячий крепкий чай! Всего одна чашка такого простого напитка может поднять настроение и развеять самую унылую тоску. Вот и Рома, выпив всего полчашки, уже заметно приободрился. Хотя, возможно, дело было не только в чае, а ещё и в нескольких каплях из его любимой фляжки, которая совершенно случайно оказалась во внутреннем кармане его пиджака.

Так или иначе, но Рома теперь уже не зависал где-то в пучине своих переживаний, а начал общаться вполне сносно, даже разыгрался с Фредериком, дразня его сырным крекером, взятым из вазочки на столе. Я ждал, что он снова вернётся к теме своей тайной любви, будет просить у меня поддержки и советов, но вместо этого он предпочёл ответить на мой недавний вопрос:

— А что делать дальше, разве же в этом проблема? – проговорил он, не отрывая взгляд от кота. – Тут всё ясно, надо признаваться ей. Интимная обстановка, подходящий момент, а там… будь, что будет.

— Вижу, у тебя есть опыт в таких делах, — сказал я без особого восхищения в голосе. Лично я считал такое слишком банальным, хотя, возможно, девушкам это и нравится.

— Конечно, сто раз так делал! – похвалился Рома. – И почти всегда срабатывало. Правда, больше месяца ещё ни одна не продержалась…

— Ничего, рано или поздно повезёт, — сказал я, а сам подумал «ну ещё бы, с такой неразборчивостью то!»

— Ну, это всё в прошлом, — Рома снова стал погружаться в задумчивость. – Света, она ведь другая. Она не похожа на остальных девушек.

— Да, в этом ты прав, — я кисло улыбнулся.

— Не про то я! – горячо воскликнул Рома и, встав со стула, принялся мерить кухню шагами. – Ну конечно да, это тоже важно. То, что она родилась мальчиком, и воспитывалась так же, в этом ведь нет ничего плохого. Наоборот, она лучше понимает нас, парней, чем обычные девушки!

— Даже если это так, — я на секунду задумался над словами Ромы. Да, возможно в этом был смысл, но всё же, вспоминая Свету такой, какой я её знал… — даже если так, Света ведь никогда не ведёт себя подобным образом, скорее наоборот.

— Я всё это понимаю, — Рома усердно закивал головой. – Конечно, Света не любит возвращаться к своему прошлому, оно для неё пройденный этап, как недостаток, от которого она решительно избавилась. Но нам со стороны виднее, как этот недостаток можно обратить в преимущество.

Пусть в рассуждениях Ромы был какой-то смысл, но всё же его самоуверенность казалось мне слегка наивной. Не вышло бы так, что Света от такого отношения только замкнулась в себе. Но я не мог высказать своих подозрений Роме – ведь, несмотря на его браваду, у него на лбу было написано сомнение. Если он сейчас откажется от своего чувства, то кто знает, когда ещё Свете повезёт на такого парня, который будет готов видеть в ней настоящую девушку, причем, скорее, с преимуществом, чем с недостатком.

— Ну, в общем, ладно, — Рома одним глотком допил остатки чая. – Спасибо, что выслушал меня, я теперь уже почти совсем решился.

— Да не за что, — ответил я немного хмурым тоном.

— Тогда я пойду, а то и так засиделся, гружу тебя тут, — Рома потрепал напоследок Фредерика за ухом и вышел в прихожую.

— Давай, удачи тебе, — пожелал я без особого энтузиазма.

Рома немного замешкался на пороге, надевая свою длинную кожаную куртку.

— Если что, ты обращайся, — сказал он мне, наконец. – Тоже помогу советом или чем-нибудь ещё.

И, пожав мне руку напоследок, Рома вышел из квартиры. Оставшись один, я вернулся в свою комнату и, усевшись на кровать, погрузился в размышления. Конечно, Рома — неплохой парень, к тому же давнишний друг Светы, а она, как я уже заметил, кого попало в друзья не выбирает. Но всё-таки меня не покидало странное ощущение, что я совершил какую-то ошибку. А что если Света ему откажет, и это навсегда разрушит их дружеские отношения? Может быть, мне следовало отговорить Рому, предложить ему получше разобраться в своих чувствах, прежде чем открывать их Свете?

Хотя, «кот бы говорил»! Не я ли сам недавно путался в своих чувствах, боялся их, убегал? Могу ли я что-то советовать Роме? Ведь он, в отличие от меня, верит своим чувствам, и готов принимать их, какими бы они не были. А я? Я не могу отличить настоящих чувств от обмана, созданного зрительным образом вопреки трезвой логике. Мог ли я полюбить Свету такой, какой я знал её в первые дни нашего знакомства? Определённо, да! А теперь что? Теперь я боюсь самой мысли об этом. Но что изменилось? Света, ведь, какой была, такой и осталась. Это я поменял своё отношение.

Так что же получается, мне ещё очень далеко до Ромы в доверии к своим чувствам? Как там в песне поётся? «…ты не веришь душе, как же тогда верить тебе?» Вот уж правда, как? И когда я стал таким? Кажется, после встречи со Светой. Вернее, после более близкого знакомства с некоторыми её особенностями. Если подумать, именно с тех пор у меня не получается писать сказки. Так что же, выходит, во всём этом виновата Света?

Нет, неправда, я сам во всём виноват, это я не верю в свои чувства, не верю в чувства других, даже близких мне людей! А Света – она наоборот, действует так, как подсказывает её сердце. И да, теперь я уверен, это сердце истинно девичье, чистое и открытое! И всё, что она делает, идёт из глубины её души. И даже тогда, когда она поцеловала меня…

Стоп! Значит, получается, что она и это сделала от души, от искренности своих чувств? То есть, она полюбила меня своим девичьим сердцем? Но ведь ни она, ни я не изменились с тех пор, а это значит что она, возможно, всё ещё… Почему же она тогда ни словом, ни жестом даже не намекает мне об этом? Может быть, чувство уже прошло? А может быть, она боится потерять во мне друга…

Хотя, какая теперь разница? Рома настроен решительно, он признается ей, и она вряд ли ему откажет. Что бы она ни чувствовала ко мне, было бы глупо с её стороны упускать такой шанс. Ведь я, в отличие от Ромы, совсем не готов к таким отношениям.

* * *

Все главы: Пленные души. Часть 1.