Учительская представляла из себя длинную светлую комнату с несколькими столами и множеством мягких стульев. Дверь в кабинет директора находилась в дальнем углу комнаты, но учеников туда обычно не приглашали. Может быть, это и к лучшему - я не особо любил маленькие помещения, да ещё и если бы пришлось оставаться один на один с директрисой, с её суровым каменным лицом и ледяным взглядом, кто знает, чем бы всё это закончилось.
Другое дело тут, в просторной учительской, сидя на мягком стуле, пускай и под испытующим взглядом четырёх пар глаз, я всё же чувствовал себя немного увереннее. Тем более что Ольга Витальевна, на чьё понимание я всё ещё надеялся, тоже была здесь. В её глазах читалась суровость, но мне почему-то казалось, что она направлена совсем не на меня. Завуч Татьяна Андреевна смотрела на меня с возмущением, впрочем, обычным для неё. Николай Петрович, необходимости присутствия которого я всё ещё не понимал, откровенно выражал всем своим видом неприязнь ко мне. Одна только Нина Викторовна не проявляла никаких эмоций, и почему-то даже не смотрела в мою сторону.
- Ну, Крутунов, что молчишь? - начала Татьяна Андреевна ехидным голосом. - Может быть, ты объяснишь нам мотивы своего возмутительного поступка?
Я ничего не ответил. Что здесь можно было сказать? Какие ещё мотивы, всё равно ведь даже слушать не станут. Всё и так понятно, дело обычное.
- Не молчи, Андрей, - строго сказала мне Ольга Витальевна. - От того, что ты ответишь, зависит твоя дальнейшая судьба.
- Да Господи, о чём Вы говорите, Ольга Витальевна? - воскликнул Николай Петрович, бросив на меня презрительный взгляд. - Что он может такого сказать, что изменило бы наше решение?
- Какое ещё решение? - Ольга Витальевна одарила Николая Петровича удивлённым взглядом. - Мне кажется, никто ещё ничего не решил.
- Что тут решать? - возмутилась Татьяна Андреевна. - И так всё ясно, за такое - только исключение из школы, и хорошо бы ещё без суда обошлось!
- Андрей, ты ведь видишь, всё очень серьёзно, - с напором сказала мне Ольга Витальевна. - Если ты будешь всё так же молчать, мы не сможем разобраться в ситуации и, возможно, примем неверное решение.
Мне всё ещё не хотелось ничего отвечать, но подставлять Ольгу Витальевну в глазах коллектива я не мог. Она ведь так старалась ради меня.
- А что тут говорить? - подал я, наконец, голос. - Ну, как это бывает, поспорили, подрались, обычное дело.
- Да? И ты даже не будешь оправдываться, что ты не хотел, что они первые начали? - язвительным тоном спросил Николай Петрович.
Я хотел было ответить, что ничего подобного говорить не собираюсь, ведь это не правда. Но Ольга Витальевна меня опередила:
- В этом нет необходимости! - уверенно сказала она, обращаясь не то к коллегам, не то лично ко мне. - Даже если он сам никогда не скажет это из гордости, у нас всё равно есть свидетели, готовые даже дать показания.
И теперь уже точно повернувшись ко мне, Ольга Витальевна добавила:
- Сыркова всё видела своими глазами. Эти хулиганы сами выманили Андрея из класса, а потом напали на него, восемь на одного.
Сыркова? Маринка? Но ведь это же не правда. Это я первый ударил одного из них, я начал драку. Почему?..
- А вот четверо учеников из моего класса говорят, что этот... - Николай Петрович бросил на мня гневный взгляд, но так и не смог подобрать подходящий эпитет, - короче, он сам напал на одного из них, а остальные бросились на помощь товарищу.
Так вот значит, какое отношение имеет учитель геометрии к этому делу! Он классный руководитель того класса, в котором учится половина этой шайки. Не удивительно, с его-то закостенелыми взглядами в учениках ничего кроме нетерпимости не воспитаешь!
- Вы же сами знаете, Николай Петрович, что все эти четверо - известные хулиганы и драчуны. Я бы не стала верить их словам, - Ольга Витальевна взглянула на Татьяну Андреевну. Та нахмурилась, но всё-таки согласно кивнула. - А вот Марина Сыркова - хорошая ученица, заслуживающая доверия. Тем более, что она никак не заинтересована в этом деле, я как классный руководитель знаю, они с Андреем практически и не общаются. Ей просто незачем врать.
Незачем? Но всё-таки она сделала это. Маринка, которая любит подколоть меня при случае или перемыть мне косточки у меня за спиной, но так, чтобы весь класс слышал. Почему именно она рискнула своим честным именем ради меня?
- Ну пусть даже так, но и моих учеников Вы уж, пожалуйста, в отбросы общества не записывайте! - проскрипел Николай Петрович. - Например, Карасёв - спортсмен, причём очень даже неплохой. На следующей неделе он участвует в городских соревнованиях, как теперь ему с таким лицом прикажете защищать честь школы?
- Может быть, оно и к лучшему, - негромко проговорила Ольга Витальевна. - Хоть позорить нас не будет.
Николай Петрович даже побагровел от этих слов, и хотел уже сказать что-то очень нелестное, но его опередила Нина Викторовна, которая до этого молча сидела за столом чуть в стороне.
- Давайте не будем отклоняться от темы, - строго проговорила она и, повернувшись ко мне, добавила тем же холодным тоном: - Крутунов, если это была самооборона, то зачем же было продолжать драку, когда нападавшие уже отступали?
- Да-да, я своими глазами видела! - подхватила Татьяна Андреевна. - Карасёв уже даже не отбивался, а Крутунов продолжал избивать его!
- И причём с особой жестокостью! - заметил Николай Петрович. - Я бы даже назвал это зверством, если позволите!
- Я, конечно, не оправдываю жестокость, - негромко начала Ольга Витальевна, - но давайте всё-таки выслушаем самого Андрея. Ведь для этого мы его сюда и пригласили. Возможно, у него были очень веские причины для этого.
Все четверо учителей замолчали и вновь уставились на меня. Я сейчас скорее готов был провалиться под землю, чем озвучить причины своих действий. Но Ольга Витальевна смотрела на меня с немым вопросом в глазах, словно требуя объяснения лично для себя. Она прикладывала столько сил, защищая меня, да и поступок Маринки не давал покоя, так что я просто обязан был идти до конца, чтобы оправдать себя и всех поверивших в меня людей.
- Он... - я сглотнул слюну, чтобы промочить пересохшее горло. - Он очень грубо отзывался об одной девушке, которую я хорошо знаю.
- Насколько я понимаю, ни о какой девушке речь точно не шла! - ядовитым тоном возразил Николай Петрович. - Просвети нас, о ком ты говоришь?
Я напрягся. Что-то в его словах было очевидно не так, он словно готовился к такому ответу, но теперь пытался изобразить наивное удивление.
- О Свете, - едва выговорил я не своим голосом. - О Свете Зайко.
- Не знаю в нашей школе никого с таким именем! - мгновенно отчеканил Николай Петрович. - Татьяна Андреевна, посмотрите журнал, у нас что, новая ученица?
- Прекратите язвить, Николай Петрович, - холодным тоном произнесла Ольга Витальевна. - Вы отлично знаете, о ком идёт речь.
- Ах да, точно, ты, наверное, имеешь в виду Семёна Заико? - воскликнул Николай Петрович с видом осенённого внезапным откровением. - Ну тогда и называй его нормальным именем, нечего тут путать... следствие.
- Все, кроме Вас, сразу поняли, о ком идёт речь, - съязвила в свою очередь Ольга Витальевна. - И это, заметьте, многое объясняет...
- Что это объясняет?! Ничего это не объясняет! - вскипел Николай Петрович, позволяя своему голосу перейти почти на крик. - Только то, что опять вся каша варится вокруг этого трансвестита, а он, как обычно, выходит сухим из воды!
- Транссексуал, - проговорил я неожиданно окрепшим голосом.
- Что? - Николай Петрович от удивления даже растерял весь свой гнев.
- Света - не трансвестит, а транссексуал, - пояснил я негромко, но чётко. - Это не одно и то же.
- Ты что, ещё учить меня будешь?! - зашипел на меня Николай Петрович, вновь наливаясь багрянцем. - Мне вообще плевать, как эти геи друг друга называют, для меня они все...
- Николай Петрович! - перебила его Нина Викторовна неожиданно громким и властным голосом. - Прекратите немедленно! Вам что, прошлого раза не хватило? Нам не нужен ещё один скандал на почве нетерпимости!
Всего за несколько секунд после этой фразы цвет лица Николая Петровича из багряного стал желтовато-белым. Его подбородок мелко задрожал и он, буркнув "прошу прощения", бросил на меня ненавидящий взгляд и быстро вышел из учительской. Когда дверь за ним закрылась, все трое оставшихся женщин чуть слышно вздохнули с облегчением. Даже Татьяна Андреевна, только что поддерживающая точку зрения Николая Петровича, теперь сидела вся бледная, не глядя на меня. Я даже предположить боялся, что это был за скандал, о котором упомянула Нина Викторовна!
- Крутунов, ты, наверное, уже понял, что лишний шум вокруг этого дела нам не к чему? - первой заговорила Нина Викторовна после минутной паузы. - Не знаю, что тебя связывает с Заико, но так или иначе, мы бы хотели как-то замять этот случай.
Я не верил своим ушам. Просто так, взять и замять? Не исключать меня из школы с позором, не передавать дело в милицию, а просто забыть?
- Но ты, конечно, понимаешь, что просто так закрыть глаза на происшедшее мы не можем, - всё с тем же каменным лицом продолжала Нина Викторовна. - С родителями Карасёва обязательно возникнут проблемы.
Нина Викторовна замолчала и перевела взгляд по очереди на обеих своих коллег. Ольга Витальевна чуть заметно улыбалась, глядя куда-то в сторону, Татьяна Андреевна, сжав губы, смотрела в пол перед собой.
- Вот как мы поступим, - сказала, наконец, Нина Викторовна. - Скажешь своим родителям, пусть придут сегодня сюда к шести часам. Я вызову родителей Карасёва, и все вместе мы попытаемся уладить дело мирным путём. Если всё ясно, можешь идти на урок.
Всё ещё не веря в происходящее, я встал, кивнул Нине Викторовне, мельком взглянул на Ольгу Витальевну и на ватных ногах вышел из учительской. Когда я пришёл на урок, по классу прокатилась волна удивлённого шёпота. Они-то, наверное, думали, что больше меня не увидят в этой школе. Проходя по ряду до своего места, я невольно бросил взгляд на Маринку, но та отвернулась, сделав вид, что внимательно смотрит на доску.
После того, как я сел за свою парту, удивлённый шёпот стал постепенно перерастать в бурное обсуждение, смысл которого можно было понять уже по одним только голосам и взглядам, бросаемым на меня со всех сторон. Было очевидно, что школьник, в одиночку раскидавший всю банду спортсмена, мог стать чем-то особенным и достойным внимания для одноклассников. Об уважении говорить ещё не приходилось, но вот изоляция, причиной которой и являлся страх учеников общаться с кем-то, неугодным спортсмену, почти полностью исчезла.
Уж не знаю, какими средствами моим родителям удалось мирно решить вопрос с родителями Карасёва, и чего им это стоило, но мне за это даже не влетело. Впрочем, я совсем не боялся наказания, больше меня беспокоило то, что Нине Викторовне, скорее всего, пришлось рассказать моим родителям, кто такая Света и какое она отношение имеет к моей драке. Но об этом они так ни разу и не упомянули. Единственное, что сказал мне отец вечером, отозвав в сторонку, было:
- Защищать честь девушки - это лучшее, для чего могут пригодиться твои кулаки.
* * *
Все главы: Пленные души. Часть 1.